Джилинджер — «распространенная» латышская фамилия…

Насколько я понимаю, Джилинджер — это творческий псевдоним. Нам он сказал: «Зовите меня Джил». Джил — известный в Латвии режиссер, работает в театре «Дайлис». Он — бывший рокер, и выглядит, как человек с «роковым» прошлым. Хотя в свои 42 года, он уже дедушка. Пьесу Танкреда Дорста «Фернандо Крапп написал мне письмо» он уже ставил в Риге десять лет назад.

Дж. Дж. эмоциональный, как все прибалты?

Он умеет взрываться, особенно, когда показывает, как надо играть роль. Но на актерах не срывается. Говорит: «Есть три вещи в жизни — алкоголь, сигареты и секс — которые удерживают тебя в уравновешенном состоянии». Наверное, благодаря этому он — человек сбалансированный. И профессионал — мы выпускаем спектакль за полтора месяца, четко укладываясь в график. С Джилом интересно и легко — и по-человечески и творчески. Он из тех редких режиссеров, которые не напрягают, не требуют от тебя невозможного. Но умеют сделать так, что у тебя получится то, что сначала кажется невозможным.

И что для вас такого особенно невозможного?

Стилистика современного немецкого театра, я бы сказал. Сама пьеса достаточно жесткая в человеческих проявлениях персонажей. В крайности проявления эмоций. Такая сдержанная северная эмоция, когда ты сидишь на бочке с порохом, и зажженный фитиль потихонечку подбирается к этой бочке.

А поконкретнее, что там, в бочке?

История драматическая. Я играю миллионера, который любит в извращенной форме. Может, это сильно сказано. Потому что, наверное, так любят многие мужчины. Считают, что говорить о любви не надо — и так все понятно. А женщинам мало поступков, им нужны слова, эмоции, что для Фернандо Краппа — мишура, лишнее. Любовь есть как вещь у вас в кармане, кричать не надо. Крапп знает, что любит, и ему достаточно. Не обязательно говорить об этом своей жене. А когда появляется третий — некий Граф — Крапп не идет бить морду, а очень элегантно поворачивает ситуацию так, что и жене, и Графу становится не по себе.

В Школу-студию МХАТ вас принимал сам Ефремов. Чем удалось его пленить?

Олег Николаевич при приеме задал всего один вопрос: «Вам сейчас двадцать два года. Что вы делали до этого?» Я рассказал на полном серьезе о том, как после школы меня забрали в армию, как мне, не игравшему ни на одном музыкальном инструменте, предложили играть в военном оркестре. Дирижер сказал: «Улыбнись», — я улыбнулся, дирижер поставил диагноз: «Трубач». Я за час выучил партитуру четвертого марша Шопена на тубе и со следующего дня стал ездить «на жмура» — в похоронной команде. Военный оркестр на похоронах — самая дешевая услуга, деньги платить не надо, надо всего лишь накормить музыкантов.
…Знаете, я за время солдатской службы перехоронил так человек двести. Научился философски относиться смерти. Живут люди разными путями, а путь на кладбище один и тот же: одни те же ветки на земле, одни и те же машины везут, все та же наша похоронная команда…