- Скажите, Александр, вот Вы жаворонок, сова или кто?
- Я – жаворонок
- То есть Вы рано встаете, бодры, полны сил?
- Абсолютно. Вот за эти двенадцать, тринадцать лет, которые я живу здесь, в Москве и занимаюсь театром, сначала учебой, потом – театр, биологические часы у меня сбились. Потому что все время приезжаешь домой в двенадцать ночи, ложишься в час, в два, но вот благодаря отдыху – я недавно ездил отдыхать на Шри-Ланку. Первый раз в жизни, зимой уехал куда-то в лето и у меня …
- Это что-то новенькое для актера.
- Да, для актеров – да. И у меня появился отпуск, то есть 10 свободных дней, просто так случилось, что у меня ничего не было за эти двенадцать лет и я у-умотал.
- Значит Вы из жаворонка уже превратились в сову?
- Да, но такая сова, которая все-таки хочет опять вернуться и стать жаворонком. Мне легче встать с утра. Если я сплю до двенадцати, то у меня ощущение, что я что-то потерял, что-то упустил, как-будто что-то мимо меня прошло.
- Но это какое-то неактерское качество. Ну, ладно мы сейчас об этом поговорим, потому что мы уже в эфире. Доброй ночи, дорогие друзья! Сегодня в нашем ночном разговоре принимает участие молодой, талантливый артист, ведущий артист театра им.Пушкина, Александр Арсентьев.
- Добрый вечер!
- Александр, будем знакомится, потому что театралы, они уже знают Вас. Вы не первый год работаете в театре Пушкина, играете ведущие роли, да и в кино уже снимаетесь…
- Ну, да, потихоньку…
- … довольно таки интенсивно, но широкий зритель Вас не знает, поэтому давайте немножко расскажем о Вас …
- … введем в курс дела. В 99 году я закончил школу-студию МХАТ на курсе у Олега Николаевича Ефремова. У него была такая идея – при театре МХАТ Чехова создать студию и он почти весь наш курс взял в театр. Прослужили мы там пока он …
- Подождите, а школа-студия МХАТ это разве не студия при МХАТ имени Чехова?
- Ну, это – студия при МХАТ, но она уже давным-давно стала ВУЗом, отдельным заведением. Но у Олега Николаевича была идея сделать такую мини-студию при театре и проводить там эксперименты, ставить спектакли. Из этой идеи у нас выросли чтецкие вечера, которые мы проводили, устраивали под руководством Марины Станиславовны Брусникиной. Это было абсолютно на наших началах, мы делали это все бесплатно, мы сами собирали зрителя, вход у нас был свободный. Мы читали современную поэзию, современную прозу, классическую, и таким образом, создался свой зритель у этих спектаклей. Потом, Марина Станиславовна стала с нами ставить спектакли. Это был «Пролетный гусь», это была «Сонечка» по Улицкой.
- Но эта студия не имела отношения к школе-студии МХАТ?
- Нет, мы её как бы окончили, а это была творческая лаборатория. Потом, прослужив два года во МХАТе, я ушел в театр имени Пушкина. Роман Ефимович Козак стал художественным руководителем, и он меня позвал за собой.
- Но, МХАТ – это все-таки академический театр. Ефремов. И Вы бросаете МХАТ?! Вас же никто не попросил.
- Нет, никто. У меня там было все прекрасно, замечательно.
- Но, это, надо сказать, поступок.
- Мне захотелось взрослой жизни, скажем так. Потому что когда учишься четыре года в театре. Практически, мы с первого курса, все играли в массовках, и захотелось уйти, как говорится, в мир. Попытать себя, испытать, что ты можешь сам, самостоятельно.
- Ну, да. Здесь все-таки было ощущение студийности, педагоги, учителя.
- Да. Все рядом. Все знакомы.
- А здесь Вы уже пришли, самостоятельная единица, и сразу вот так вышли на авансцену, завладели всеми центральными ролями, и сказали – я тут главный в театре Пушника.
- Нет. (смеется). Конечно, нет.
- А вот, смотрите, Вы ведь не из Москвы. Откуда?
- Я из города Тольятти.
- Хороший город.
- Да. Автомобильный город, такой российский Детройт.
- У меня есть информация, редакторы дали, что Вы мечтали о карьере адвоката.
- Ой. Было дело. Это случилось, когда я вернулся из армии. Тогда это начало девяностых, все зарабатывали деньги руками. Люди с высшим образованием не получали денег. Но когда я ушел в армию был еще Советский союз, вернулся – непонятно какая страна. И так, понаблюдав со стороны, я подумал: «Все равно, время пройдет, люди с высшим образованием начнут зарабатывать деньги, надо пойти высшим образованием заняться. Кто у нас зарабатывает деньги? Юристы». Стал готовиться, и как это у нас бывает в процессе, женщина сбивает с истинного пути. И я со знакомой своей, с которой когда-то занимался в юношеском театре «Ровесник» в городе Тольятти…
- Ах, вот. Значит Вы занимались!
- Ну, да. Было дело. Класса с шестого, седьмого.
- Тогда все понятно.
- … и мы пошли в театр «Колесо», там набирали курсы студенческие при театре, мы попытались и поступили. А через год я уже приехал в Москву.
- Ну, естественно, Ваша подружка сказала: «Ну, Саш, такой красавец, ну ты должен быть артистом»!
- А она не так сказала. Она сказала: «Пойдем со мной за компанию. Ну, пойдем, попробуешь. Какая тебе разница, ну все равно потом будешь жалеть. Ну, пойдем, какая разница». Действительно, у меня послезавтра экзамены в Академию, я юристом буду, адвокатом. Пошел, и, поступив туда, собрал семейный совет, сказал: «Я буду актером».
-А Ваши родители кто по профессии?
- Папа на заводе работает, слесарь-инструментальщик, а мама, она у меня – бухгалтер.
- Они были в шоке или наоборот? Какая реакция?
- У них был ступор. Они вдвоем долго молчали. Долго. После мама сказала: «Ну, может, все-таки ты завтра попробуешь. Месяц ходил. Занимался». Я говорю: «Мам, я попробую, но я не уверен, что пойду». Отец помолчал и сказал: «Ну, что же готовься к безумному жизненному марафону. Если остановишься, сзади пробегут, затопчут, и даже фамилии твоей не спросят».
- Какой у Вас мудрый отец, откуда он так про актерскую жизнь все знал?
- У меня батя очень в этом смысле, мудрый человек, по жизни. Я в этом смысле благодарен родителям, они никогда не запрещали в плане выбора. Они только одно всегда говорили: «Если выбрал, никогда не жалей! И никого при этом не обвиняй. Сам выбрал – значит, сам и топай, этим путем.»

- Они приезжают в Москву, смотрят Вас в театре?
- Да. Практически все премьеры видели, за исключением «Одолжите тенора». Они все спрашивают, когда мы в Тольятти приедем. Я говорю: «Ну, вот, когда нас купят, когда нас пригласят, тогда и приедем». Они приезжают, а мы, то отыграли спектакль, то еще нет спектакля.
- Но в кино-то они Вас смотрят?
- В кино смотрят. Самый строгий критик – это папа, брат. Ну, маме многое нравится. Но, если что-то не нравится отцу или брату, они сразу говорят: «Тут, ты что-то это. Что-то ты не потянул. Ерунда какая-то у тебя». Ну, потом говорят: «А, ну, здесь взрослеешь. Уже что-то по-серьезному делаешь».
- Сколько Вы в театре Пушкина уже работаете?
- С 2001 года, значит уже шестой год. Скоро семь лет будет.
- Ну, это не так много. Во-первых, семерка – очень хорошая цифра, значит, у Вас сейчас должен быть счастливый год.
- Семь лет немного, а событий произошло много. Очень много. Но надо сказать, что у нас сейчас театр очень молодой. У нас много молодых в театре и жизнь, так, кипит, внутри, в коллективе. Мы и праздники устраиваем, и капустники, и каким-то образом себя развлекаем, потому что, ну как-то стыдно заниматься такой профессией, и не развлекать себя, не тешить какими-то праздниками.

- Надо сказать, что действительно, театр Пушкина сегодня омолодился как-то в этом смысле, потому что, вот… Вам сколько лет?
- 33
- 33, тогда, это считалось, что Вы вот должны только-только начать. Ну, как раньше это было. В 45 лет Ромео играли, а Вы…
- В 33 года, Качалов в театре МХАТ только-только взлетел и стал звездой, приехав из Казани.
- То есть, Вы опередили Качалова.
- (громко смеется)
- Говорят, что 33 года – цифра мистическая, возраст Христа, в этот период должно что-то поменяться.
- Ну, посмотрим. Но, наверное, уже что-то меняется. Я пока не поймал себя на этой мысли. Но, у меня все только в лучшую сторону.
- Сплюньте. Вы суеверный человек?
- В какие-то приметы верю. Приметы сбываются только те, в которые веришь.
- А Вы тщеславны?
- Наверное. Как любой человек, занимающийся этой профессией, потому что… Тщеславие может быть чрезмерным, а может быть в нормальных размерах. Было бы, с моей стороны, неправда сказать, что у меня нет таких качеств. Наверняка, есть тщеславие.
- Ну, каждый человек тщеславен, только …
- Когда в профессию приходят, и у студента спрашивают: «А зачем Вы пришли в эту профессию?» И когда говорят: «Я хочу этой профессией заниматься, хочу театром», это неправда. Изначально всех толкает желание быть знаменитым. Тщеславие. Немножечко быть на виду у всех, а дальше уже … Когда-то нам на втором курсе, Олег Николаевич Ефремов после экзамена по актерскому мастерству сказал: «Ребята, вот, сейчас уже половина учебы прошла, осталось немного времени. Да, слава. Да, цветы. Да, поклонницы. Денег вы в этой профессии не заработаете. Но вот это все проходит очень быстро, а потом вы остаетесь один ни один со своей профессией, и задаете себе вопрос – а зачем я здесь». Вот эти слова так запали мне тогда, что очень часто задаешь себе этот вопрос после какого-то определенного периода жизни. А зачем я здесь? Что я делаю? Чего я хочу? Ведь не просто вышел Петрушка на сцену.
- Я Вас сейчас слушаю и очень радуюсь. Хорошо, что эти слова Вам запали. Надо сказать, что Вам повезло. Олег Николаевич – один из мудрейших людей нашего театра.
- Нашему курсу вообще повезло. У нас были такие педагоги, они есть, преподают, такие как Алла Борисовна Покровская, Роман Ефимович Козак, Дмитрий Владимирович Брусникин, Олег Николаевич Ефремов, и много-много других. Марина Станиславовна Брусникина.
- И все они, как бы, единая команда. Это непросто разные люди из разных мест.
- Да, конечно.
- И держатся они вместе, потому что исповедывают одни и те же ценности.
- Да. И это очень важно, потому что они неразрозненно приходят в школу-студию к студентам – один говорит одно, другой – другое. Они знают, чего они хотят, к чему ведут студентов, что они хотят вытащить из них и каких людей они хотят выпустить через четыре года.

- Сегодня многие театральные артисты снимаются в сериалах. Как Козак относится к этому?
- Прекрасно.
- Он отпускает Вас?
- Роман Ефимович в этом смысле реальный человек. Он прекрасно понимает, что в нынешнее время в театр пойдет тот зритель, который смотрит ящик. Вот он увидел в ящике, он захочет увидеть актера вживую. Плюс еще, он прекрасно понимает, что сериалы и кино – это гораздо большие деньги. И что актеру нужно как-то жить, зарабатывать, потому что в театре платят не такие деньги. И в нынешнее время, вот, для меня близка такая фраза: «Если хочешь быть свободным художником, то нужно быть материально независимым». Сейчас рынок очень многое решает, да и многие актеры, студенты выбирают путь – заработать деньги, а потом я разберусь, чем буду заниматься. Вот найти этот баланс между творчеством и заработком очень важно в нынешнее время
- Вот Вы сказали, быть свободным художником, но театральный артист, он ведь не свободен.
- В какой-то степени, но свобода, она все равно в рамках. И если мы приходим в театр, если мы занимаемся каким-то делом своим, мы договариваемся о законах, об условия, а дальше уже вперед.
- Но это все равно жертвенная профессия. Вы приходите в театр и принимаете законы руководителя этого театра.
- Конечно. Да. Принимаешь законы жизни, отчего-то приходится отказываться.
- От чего Вы отказываетесь? Чего жалеете, но отказываетесь?
- Ну, нет. Я уже сказал, что я не жалею ни о чем. Скажем, не отказываться, а откладывать что-то. Если я в театре выпускаю спектакль, а мне говорят: «У тебя вот роль, там главная. Давай сейчас начнем». Я скажу: «Ребята, давайте я выпущу спектакль, а потом пойду к вам сниматься». Они говорят: «Нет, сейчас». Естественно, я от этого откажусь, потому что я, здесь в театре начал репетировать. Там говорят, тебе деньги большие заплатят, я откажусь от денег и пойду доделаю дело, потому что я с этими людьми…
- Но, это тоже поступок, потому что многие выбирают второе, идут сниматься.
- Кто что выбирает. Каждый по себе.
- Мне кажется первый вариант мудрее. Театр – всегда театр.
- Это дом.

- На Вашем месте недавно сидел Армен Борисович Джигарханян, и у него проблема, многие артисты уходят из театра снимать, и он говорит, что Гончаров как-то сказал: «Идите, снимайтесь, но потом возвращайтесь в театр чтобы зализать раны». Ведь кино это все-таки потребительская вещь …
- … отрабатываешь свои штампы, отработанные в театре. Я сейчас знаю массу молодых актеров, друзей, приятелей, которые много снимаются, но им не хватает театра. Не хватает, вот этой живой энергетики со зрительным залом. Когда ты стоишь непосредственно, разговариваешь, испытываешь фантастический кайф. Выходишь на сцену и можешь какое-то время, какую-то паузу держать зрительный зал. Ты можешь, случаются такие спектакли, редко, но случаются, ты можешь остановиться, сказать что-то дальше. Это замечательное ощущение.
- Вы пришли в театр Пушкина с Козаком, это новый коллектив. Были ли какие-то конфликтные случаи?
- Да не было. Я уже на четвертом курсе ходил туда репетировать спектакль «Зовите Печорина» по пьесе Нины Садур, а ставил спектакль Михаил Мокеев, и он пригласил меня на Печорина. И я, заканчивая курс, репетировал и потом выпустил там спектакль. И как приглашенный актер играл этот спектакль. В принципе, я кого-то в театре уже знал. И кто-то меня знал. Это не был чужой коллектив
- Но Вас знали с хорошей стороны?
- Конечно. Не с плохой.
- Но, они, наверное тоже хотели играть Печорина.
- (смеется) Ну, наверное, кто-то хотел.
- То есть Вы кого-то подсидели?
- Нет. Абсолютно. Мы с Сашей Песковым играли на пару. Саша Песков выпускал, я шел вторым составом. Все в порядке было в этом смысле. Никто никого не подсиживал.
- Знаете как это называется…. Тетрариум … или террариум единомышленников.
- Каждый кулик свое болото хвалит, но про наш театр могу сказать, что он настолько маленький. Маленький коллектив. Маленькое здание. Что все друг о друге практически известно.
- Театр Пушкина, роскошный, шикарный зал, вообще…
- … да. Зал-то огромный, а закулисье. Закулисье-то не очень большое. Все же рядышком.
- Вы, наверное в других театрах не бывали, где вообще невозможно протиснуться.
- Ну, да. Я сравниваю с Моссоветом, МХАТ, Маяковского.
- Ну, у Вас планка, конечно, высокая. Академический театр… то есть это театры где Вы работали. Большой… Малый.
- (громко смеется)

- Очень много интересного происходит на репетиции. Наверняка, и у Вас тоже.
- Происходит, но когда, я повторюсь, задают неожиданно такой вопрос – вспомните интересную историю, мозг начинает судорожно вспоминать и хочется что-то смешное…
- Значит Вы не коллекционер?
- Наверное, да.
- Вы любите анекдоты?
- Я обожаю. У меня есть коллекция, такая небольшая, маленькая, анекдотов про блондинок. Вот я обожаю анекдоты про блондинок.
- То есть любите блондинок?
- Ой… (смеется). Просто это фантастика. Один из моих любимых анекдотов, это когда блондинка звонит своему мужу и говорит: «Дорогой, приезжай, у меня пазлы не собираются». Он говорит: «Ты что с ума сошла, я на встрече, я деньги делаю, у меня деловые люди здесь сидят». Она говорит: «Нет, если ты не приедешь, я не знаю, что произойдет». – Ну, подожди у тебя же есть там картиночка, вот посмотри по картиночки и собери свои пазлы. – Нет, если ты не приедешь, я уеду и никогда мы с тобой не увидимся. Он говорит: «Ну, ладно сейчас приеду, разберемся». Приезжает: «Ну, что у нас тут случилось, давай разберемся. Вот картиночка твоя. Вот пазлы. Вот пазлы. Вот картиночка. Ну, давай сначала мюсли в коробочку уберем…»
- Есть у Вас такие роли, когда Вы выходите на сцену, а потом большой перерыв, а потом нужно опять выйти на сцену?
- Вот, спектакль Мадам Бовари, я играю господина Оме, аптекаря, у меня есть там большие паузы, где во втором акте я выхожу в самом начале и потом у меня большая-большая пауза, и выхожу уже практически в конце.
- Значит, Вы идете в перерыве в комнату отдыха?
- Я иду к себе или в гримерку, или …
- … или играете в шахматы. Что делают артисты в это время?
- Нет, у нас …
- Вот раньше выпивали, в паузе наливали, а сейчас это уже не модно?
- Сейчас немодно. Сейчас модно заниматься спортом среди актеров, среди актрис модно ходить в фитнес-клубы.
- По поводу спорта я Вас перебью. Я тоже думал: «А как же так, ну спектакль закончился, иди в бассейн, в фитнес-клуб». Но, однажды я попал на спектакль «Анна Каренина» в постановке Житинкина, и вот главный актер (Ефремов), Вронского играет. Я зашел за кулисы и удивился. Стоит огромная штанга, и человек в костюме Вронского поднимает и опускает. Я спрашиваю: «А где же эта мышечная свобода? Он ведь сейчас выйдет на сцену зажатый». Вот он во время спектакля это делал.
- Я на «Ромео и Джульетта» на втором акте, я уже … меня в конце первого акта убивают, Меркуцио. Во втором акте я иду в спортзал и спокойно занимаюсь. А потом на поклон выхожу.
- А у Вас в театре спортзал есть?
- У нас маленький спортзальчик. Раньше там была комната отдыха, а потом мы туда купили спортивный инвентарь, станки.
- Видите как все меняется. Спортзал. Скоро бассейн появится.
- Конечно. Ну, со временем, думаю, во дворе выроем и сделаем бассейн.

- Вот у Вас закулисная часть, и там раньше…
- Там раньше жилой дом был.
- Ну, там не совсем жилой дом был. Там жила Коонен и он принадлежал Таирову. И вот эти гримерки, артистические, где молодые актеры, там и жила Коонен. Говорят, что там до сих пор ходит дух Коонен.
- Не знаю, я пару раз ночевал в театре когда мы выпускали спектакли. Никто там не ходит кроме пожарного. (смеется). Пожарный ходит.
- А Вы уверены, что это пожарный?
- Абсолютно. Это все легенды. Хотя. Хотя… Когда я пришел в театр, репетировал «Зовите Печорина», у меня есть такая примета до сих пор. Я выхожу всегда на большую сцену, и на втором ярусе в правом углу, у меня всегда, особенно, когда погашен свет, ощущение, что кто-то там сидит все время. И я здороваюсь с тем … правда, там никто не сидит, но ощущение, что кто-то там находится. У меня был фантастический случай. Я, сначала подумал, что сошел с ума. Это был первый курс во МХАТе, первая репетиция «Бориса Годунова» и нас, весь курс вводят в массовку. И я пришел в театр, а репетиция на сцене, на большой. Я пришел раньше всех и вышел на сцену, когда было темно, свет не горел. Я вышел в темноте и у меня было полное ощущение вот этого огромного энергетического столба, который бил вверх, в потолок. И полное ощущение, что пел какой-то хорал. Я еще подумал: «Наверное, фонограмму что-ли включили». Но никого не было, ни световиков, ни звуковиков. Ощущение, что пел хорал. Вот это было мое первое знакомство со сценой Московского художественного театра. Вот Вам случай.

- У Вас есть Ваша любимая картина, роль?
- Ну, в принципе, все, где я снимался…
- Понятно, все роли любимые, но вот какая-нибудь самая значительная? «Адъютанты любви»?
- Адъютанты любви…, да это была такая долгая история, там много-много всего происходило.
- Ну в Интернете девушки пишут. Вы же секс-символ. Вас называют секс-символом.
- Ой. Честно скажу, я не знаю, что это такое.
- У Вас нет компьютера дома?
- Компьютер есть…
- Так залезьте, там написано «СЕКС-СИМВОЛ»
- Да, это неожиданно. Я как-то считал других актеров секс-символами нашего времени.
- Видите, и про Вас пишут. Не отказывайтесь от этого.
- Вчера, кстати, я общался с кем-то по поводу… Я говорю: «Вот, представь, сейчас говорят везде, Звезда, Звезда. Очень такое замыленное слово. Ты стал Звездой. Вот, представь себе, такое сказать про Юрского, или про Филиппенко. Звезда. Это е прозвучит в адрес людей как оскорбление». Вот, артист, мастер. Это здорово. Это наполнение и содержание. А Звезда в нынешнее время так обесценивает профессию. Ну, что-то такое мелкое по отношению к человеку. Или еще любимое слово у меня – медийное лицо. Это, там, вообще что-то такое безликое. Медийное лицо, это тот, кто мелькает. Журналы, фотографии и так далее. Человек без лица.
- Очень многое перемешалось, изменилось. Вот это хорошо, а это плохо, вот, все эти вещи поменялись. Вот сейчас Минута славы, идет такое шоу на первом канале. Ты должен быть обязательно известным. Ну, почему?
- Не знаю.
- Вот, какой-то дядька там положил ногу на шею, что-то сделал. Я понимаю, что человек занимается спортом, у него задача – не прославиться, а быть все время в форме. А вот задача, чтобы быть непременно известным, ведь это довольно странно, согласитесь.
- Ну, да. И потом, мода такая пошла. Был период, когда спортсмен, спортсменки пошли в театр, в антрепризы, играть спектакли. И у меня вдруг … возникло… ну, давайте, я сейчас пойду в спорт профессиональный и попробую там что-то делать.
- Нет. У Вас не получится, если Вы не занимаетесь спортом.
- А в театре, в кино, почему-то все думают, что получается. Что можно просто выйти, просто поговорить перед экраном, пару слов сказать и в принципе, уже все.

- Откуда такая мудрость?
- Не знаю. Наверное, потому что в армии у меня выросли все зубы мудрости.
- Значит, армия полезна для человека?
- Очень. Очень. Для меня, во всяком случае – да. Когда я после школы не знал, куда себя приткнуть, я не поступил в университет, получил профессию, и меня забрали в армию. Я, в принципе не жалею, что это было, потому что за то время, которое я там был, у меня мозги на место встали. Как-то потом, я пришел после, определился, что я хочу от жизни. В принципе, время прошло не даром.
- Потом, ведь это очень полезно. Жизненный опыт помогает в работе.
- Абсолютно. Более взрослые ребята, которые приходят поступать в институт, они уже более осознанно приходят в это. Кто-то поступал из года в год, из года в год, а потом, пока он поступал и поступал, он где-то работал, он приобретал опыт, у него были жизненные перипетии, он влюблялся, разводился, еще что-то. У него есть уже какой-то капитал, с которым он может выйти на сцену.
- Это очень важно.
- Очень. Очень.
- Потому, что талант талантом, но если … таких одаренных людей мало. Если у него нет жизненного опыта, но он все это может сыграть, такое случается очень редко.
- Талант, это мама с папой дали, а дальше его нужно развивать, дальше нужно его наполнять. Талант – это шарик, а дальше ты его надуваешь.
- В свое время, в театре Пушкина работала Ольга Артуровна Викман, мудрый человек. Она говорила: «Красота-второй талант». Как Вы относитесь к этому?
- На самом деле… то что касается кинематографа, никому не хватает красоты.
- Никому не хватает?
- Не хватает. Но красоты не в плане внешних форм, а вот красоты отношений, красоты отношений к друг другу, к жизни. Какие-то чувства мелкие. Разборки на кухне. У нас в театре купили телевизор, большой, в буфете…
- … чтобы артисты опаздывали на выход.
- Нет, у нас в буфете как-то не засиживаются. У нас приходят, поели, уходят в гримерные. И я в обед включил, смотрю, идет какой-то сериал. Опять что-то там про бандитов, криминал. Я смотрю и задаю себе вопрос. А кто это смотрит. Уже как-то объелись всего этого. Кому это интересно. Ну, идет, естественно не в прайм-тайм, идет в дневное время. Ну, кому это может быть интересно? Я со многими зрителями разговариваю, со знакомыми. И они говорят: «Хочется красоты. Красоты». Как мультик был в советское время, забыл как называется. В конце мультфильма бежал рисованный персонаж и кричал: «Красотааа. Красотааа вернулааась». Вот хочется этой фразы – Красота вернулась.
 

- Значит, к славе Вы относитесь спокойно?
- Да я, её еще как-то не ощутил, эту славу.
- Ну как это? После Ваших этих красивых сериалов, Вас же узнают на улицах…
- Нет…
- У Вас же поклонницы есть …
- Нет…
- Вы этого не замечаете…
- Для меня было как-то неожиданно. Я ехал в метро. И стояла девушка с огромной кипой книг, она, видимо, откуда-то из библиотеки ехала. Повернулась и говорит: «Скажите, а Вы не артист?» Я говорю: «А что?» - «Вот Вы очень похожи на одного артиста». Я говорю: «Да? Ну, наверное». – «А Вы Арсентьев?» Я говорю: «Да». – «Ой, а я Вас узнала». И для меня это такая неожиданность была. Никто же не подходит … Ну, это какие-то вот такие крохи. Но, это конечно, приятно. Но нет такой, чтобы – слава. Что бы что-то свалилось. Все нормально.
- Все впереди, все будет. Главное, относиться к этому нормально. Как Папанов говорил: «Первую половину жизни артист бегает за славой, вторую – от нее». Это тоже очень сложно. Хорошо, что Вы так настроены спокойно ко всему этому. Ну, хорошо. Вот сейчас в театре Пушкина Вы продолжаете что-то репетировать. Что Вы сейчас делаете?
- Сейчас выпустили Мадам Бовари. Премьера состоялась в декабре. Этот спектакль поставила Алла Сигалова.
- Я читал ругательные статьи …
- Я скажу так. Спектакль неоднозначный. И тот зритель, который приходит посмотреть на красивые кринолины, на то время, 19 век, он, наверное, обманывается. Потому что, это современно решенная история. Все персонажи молодые. Все персонажи нашего возраста. Мы не делаем старческий грим и т.д. Упор поставлен на взаимоотношения мужчины и женщины. Молодых. А в особенности, любовь молодой женщина, которая ищет любви
по жизни.
- То есть спектаклю про любовь?
- Абсолютно. Спектакль про любовь.
- Мы любим про любовь и богатых. Богатые там есть?
- Богатые есть.
- Любовь есть?
- Есть. Любовь к богатому и к небогатому.
- Измены есть?
- Навалом.
- Вот, все это самое важное. Надо срочно бежать…. Была ведь легенда. Ведь дело в том, что в Камерном театре, именно в том помещении, где Вы служите. И была та знаменитая Мадам Бовари, которую играла знаменитая Алиса Коонен. И когда театр закрыли по несоответствию принципам социализма, то говорят, что Таиров или Коонен прокляли этот театр. Когда приходят молодые талантливые люди в этот театр, то они понимают, что проклинай, не проклинай, все получается. Когда не очень талантливые, то начинают спрашивать, не на кладбище ли он стоит. Но, не в этом дело. Не страшно ли было Вам приступать к этой работе – Мадам Бовари, имея за плечами легенду гениального исполнения Коонен этой роли?
- Не страшно. Легенду создают люди. С кем-то я спорил. Мне говорили: «Вот, были такие актеры во МХАТе, еще где-то. Они были гениальные». И я ответил так: «Ребята, я их не видел».
- Вам повезло, Вы их не видели.
- Я их не видел. Я не знаю, как они играли. Может быть, если бы я сидел в тот момент в зале, видел бы этот спектакль, может быть, мне бы и не понравилась бы игра. Гениальными и легендарными становятся после смерти. При жизни, сколько людей, столько мнений. Вот на Мадам Бовари зритель делится ровно на половину. Те, кто принимают спектакль, им очень нравится. И те, которые его не принимают. Нет среди зрителей, тем, которым не нравится. Таких нет. Поэтому, либо принимаешь, либо – нет.
- Очень хорошо ответили. К сожалению, время наше заканчивается. Скажите, потому что, сейчас, наверняка проснулись Ваши многие поклонницы и говорят: «Ну, где же в каком кино мы его еще увидим?» Где Вы сейчас снимаетесь?
- Снимаюсь в картине «Тяжелый песок» по Анатолию Рыбакову. Играю главного героя, который ради любви отказался от своей карьеры, от своей будущей светлой жизни. Даже приехал из Швейцарии в маленький городок на Украине…
- Сейчас Вы расскажите содержание, и нам будет неинтересно.
- Это я завязочку говорю. Приезжает в маленький городок на Украине, в нем развиваются все события. Я играю персонажа от 19 до 53 лет.
- Ну, что же, я думаю, что все поклонницы Вашего таланта с нетерпением будут ждать выхода на экраны этой картины. Спасибо Вам большое. Всего самого наилучшего. И чтобы Вы были так же востребованы, а может быть и более.
- Спасибо.